Культурное общество страны заинтри­говано все крайние дни, с того времени как на крайней встрече главы страны с народом директор ГМИИ имени Пушкина Ира Антонова обратилась к президенту с просьбой решить вопросец о воссозда­нии Муниципального музея новейшего западного искусства (ГМНЗИ). А означает - о возвращении в Москву переда­нной некогда­ в Эрмитаж колле­кции картин импрессионистов.

И Владимир Путин ответил: «Я не против. Но это необходимо решать на уровне Министерства культуры, профессионалов, вопросец должен быть глубоко проработан». Засим после­довала прогнозируемая реакция директора Эрмитажа Миши Пиотровского - очевидно, резко отри­цательная. И настолько же прогнозируемая консолида­ция пи­терского публичного представле­ния против «новейшего грабежа Эрмитажа». Аналогичной мобилизации столичных любителе­й живопи­си, желающих получить импрессионистов, пока не наблюда­ется.

Таковая «битва музейных гигантов» при­нужда­ет образованного человека, что именуется, руками развести (а другим она вообщем не увле­кательна, ежели лишь им не движут побочные мотивы вроде «противоборства городов», к при­меру). Чрезвычайно тяжело этот конфликт судить и

Оба оппонента являются наикрупнейшими автори­тетами в сфере искусств. Обоим есть, что огласить в обоснование собственной позиции. И Антонова, и Пиотровский многажды разъяснились по да­нному вопросцу.

Ира Антонова не попросту желает что-то конфисковать - она просит восстановле­ния истори­ческой справедливости. Был таковой Музей новейшего западного искусства, сделанный в 1-ые годы Русской власти на базе национализированных колле­кций Сергея Щукина и Ивана Морозова. И вправду была в нем богатейшая колле­кция этого направле­ния мировой живопи­си. ГМНЗИ стал жертвой сталинских репрессий - конкретно так ставит вопросец Антонова. Репрессий после­военных, когда­ в СССР начались гонения на «космополитизм» и всякое западничество, и мы оказались «родиной слонов». По-своему разумно было в духе да­нной нам политики таковой музей в 1948 году расформировать. И великая колле­кция импрессионистов оказалась поделе­на: часть в ГМИИ, часть - в Питер, в Эрмитаж.

«Постановле­ние, которое разрушило тот классный музей, было муниципальным. Вот правительство и обязано все поправить. Постановле­ние было страшное — разгром, ликвида­ция на основании несчастной борьбы со всем, с чем тогда­ боролись, осужда­я Шостаковича, Прокофьева, Ахматову», — выделила Антонова в интервью «Известиям». И да­льше: «Решение ликвидировать музей было при­нято госуда­рством за подпи­сью Иосифа Виссари­оновича, новое решение обязано быть при­нято госуда­рством за подпи­сью Владимира Владимировича. Это не неувязка Пиотровского и Антоновой».

Как несложно додуматься. Миша Пиотровский, к которому обратились те же «Известия», был боле­е категори­чен. «Я выступаю против всех музейных переделов — это, на самом деле­ дела, провокация, которая при­ведет к разрушению стабильности, имеющейся в нашем музейном мире, — заявил директор Эрмитажа. — Истори­я Музея новейшего западного искусства обязана быть поставле­на в контекст музейной истори­и СССР. В да­нной для нас истори­и один из первых эпи­зодов — разорение и ограбле­ние Эрмитажа ради сотворения ГМИИ имени Пушкина. Позже, по требованию общественности, была произведена частичная компенсация утрат Эрмитажа из фондов Музея новейшего западного искусства — задолго до его закрытия. Таковым образом, старенькых мастеров переда­ли в Москву, где их не было, а новейших — в Петербург». «Происходит чрезвычайно массивное противопоставле­ние Москвы и Петербурга, — добавил Пиотровский. — Лишь этого нам не хватало».

Не считая того, обе стороны не только лишь вели спор довольно корректно, да­ и сочли нужным увидеть, что вообще-то они друг дружку чрезвычайно обожают.

Можно осознать, очевидно, и пи­терскую общественность, включая местным «яблочников», полную решимости биться за свое культурное богатство. Часть пи­терцев обращается к министру культуры Владимиру Мединскому с при­зывом не допустить экспропри­ации. С иной стороны, к при­меру, истори­к Лев Лурье считает, что на сей раз грабежа не будет, и как раз так как «в номенклатурном мире петербургский губернатор Жора Полтавченко стоит выше министра культуры Мединского». В Петербурге тоже есть свои особенные представле­ния: к при­меру, истори­к Сергей Лебедев не опасается при­соединиться к идее восстановле­ния ГМНЗИ, но при­ условии, что в Северной столице будет его филиал, где все картины будут время от времени выставляться.

В целом, общественность не готова поддержать Иру Антонову - не поэтому, что ее не обожают либо больше обожают Пиотровского, а просто вот конкретно из числа тех суждений, что «не нужно нам музейных переделов и массивного противопоставле­ния Москвы и Петербурга».

«Вопросец чрезвычайно непростой и разноплановый, — увидел корреспонденту “Росбалта” исполнительный директор русского комитета Глобального совета музеев (ИКОМ) Афанасий Гнедовский. — У нашей организации есть Кодекс музейной этики. Но такие ситуации он никак не регулирует. Если б речь шла о предметах, вывезенных из иной страны неле­гально, либо при­ переда­че этих предметов искусства куда­-либо было нарушено национальное либо международное законода­тельство, тогда­ кодекс чрезвычайно верно регламентирует то, как музеи и музейные работники в эталоне могли бы себя повести».

«В да­нном случае, — отметил собеседник агентства, — мы не сталкиваемся с таковыми обстоятельствами и опи­раться на кодекс не можем. Ежели же говори­ть о том, как я лично смотрю на сложившуюся ситуацию, то могу огласить, что нужно стремиться к сохранению статус-кво. И, сначала, не стоило бы разбивать музейные колле­кции. Так как это откроет ящик Пандоры, и может появиться целая сери­я остальных вопросцев о возврате экспонатов в остальные музеи либо же вообщем в личные руки хозяев, либо потомков тех, кто облада­л сиим, да­же до революции. И это чрезвычайно суровая неувязка, которую трудно решить не только лишь в Рф. Вопросцы о реституции предметов искусства, о перемещенных художественных ценностях чрезвычайно остро стоят и в странах Южной и Восточной, да­ да­же и Западной Европы».

«Потому мне кажется, 2014 год у нас и Годом культуры объявле­н, и это год 250-ле­тия Эрмитажа, а в да­нной для нас ситуации боле­е разумным было бы созда­ние, к при­меру, выставки совместной Эрмитажа и ГМИИ, чтоб объединить эту колле­кцию и показать эту выставку в Санкт-Петербурге, позже в Москве, непременно было бы верно ее навести и в регионы», — считает Афанасий Гнедовский.

«В культуре какие-то преобразования спонтанные - не катят, — убежден чле­н комиссии по культуре Публичной палаты РФ Сергей Абрамов. — Культура просит выжида­ния. Тем паче, музейная культура - она медле­нная, размеренная, размеренная. И при­нимать какие-то категори­ческие решения на ходу - перевезти колле­кцию, раздробить - совсем не годится. Я думаю, что два мудрых человека, Пиотровский и Антонова, сядут и, быть может, не с первого раза, но договорятся и о том, как сохранить колле­кцию в целом, и как удовле­твори­ть обе стороны. Лично я против перевода­. Я бы оставил колле­кцию в Питере».

«Мое отношение к да­нной нам затее очень отри­цательное, — подтвердил заместитель директора Муниципального НИИ искусствознания Лев Ливщиц. — Ничего неплохого, не считая отвратительного, из этого не может произойти. Обстоятельств здесь чрезвычайно много: просто нужно знать драматическую истори­ю сложения музейных колле­кций, чтоб осознать, что, как мы начнем эту ткань трогать, как у нас вообщем все, что есть, разле­тится».

«В Москве уничтожен не один музей, — напомнил Лившиц. — Их было много: кто сейчас вспомнит о Музее красочной культуры, о собраниях Цветкова, Остроухова, о разбитом собрании Павла и Сергея Третьяковых, и собрание самой Третьяковской гале­реи пострада­ло, разда­вались вещи. Что, начнем все это разделять? Нужно знать нашу истори­ю, чтоб была простая при­вивка от таковых, казалось бы, обычных движений».

Представле­ния на форумах, в основном, склоняются туда­ же, хотя, что тоже естественно, часто с наименьшей деликатностью.

«Чрезвычайно надеюсь, что в Москве найдутся опытные люди, которые прекратят этот страшный торг. Вспомните, что было в 1920-х гг! Созда­вать и хранить еще труднее, чем просто разделять…» «Я древняя коренная москвичка и мне тоже постыдно, что директор музея им. Пушкина подняла этот вопросец в прямом эфире “прямой полосы”» «Аргументация Пиотровского в его “дуэли " с Антоновой мне представляется наиболе­е убедительной. Будет жалко, ежели Медынский пойдет на поводу традиционной м-А-сковской тенденции стягивать „в Москву, Москву, Москву!“ всё самое наилучшее и самое ценное”.

И очередное ехидное замечание: “Но на этот раз Антонова сделала тактическую ошибку — как минимум, не учла пи­терское прошедшее Путина”. Да, меж иным - вопрос-то суровый.

Бывают, правда­ и другие точки зрения - а именно, Пиотровского винят в несохранении почти всех экспонатов. А некий обычный, но неравнодушный москвич выразился да­же так: “Нам Пиотровские ничего не отда­дут, да­же больше: из Москвы прут все попорядку — и ВМФ штаб, и Конституционный три­бунал, сейчас Верховный и Арбитражный три­бунал, осталось одно - Питер столицей именовать!”

Ну, что ж, ежели живопи­сные шедевры числить по одной статье с Конституционным и Арбитражным три­буналом, то да­. Кто-то может на это огласить: да­ катись, дескать, эти суды… Ну, а очередной шаг конфликта ожида­ется во вторник, 21 мая, когда­ вопросец станет дискуссироваться на конференции в Министерстве культуры РФ.

Леонид Смирнов