При­выкнуть к этому тяжело, и у всех это выходит по-разному. В Сети можно отыскать шальные карты Европы с при­кидочными оценками, где сколько чеченцев в Древнем Свете. Пропорции при­близительно такие: на первом месте — Германия, позже — Польша и Бельгия. В Скандинавии, в Норвегии, больше чеченцев, уж никак не меньше 10 тыщ.

Реальную Норвегию в центре Осло можно не находить — она без тури­стов и джемперов с оле­нями. В спортивном зале­, в при­городе — Пакистан, Сомали, Чечня. За свои виды на жительство практически никому не при­шлось биться. 15 годов назад норвежцы пускали всех, статус беженца да­вали тыщам, не спрашивая, кто откуда­.

До Муслима Сада­ева ле­генды и национальность да­же не инспектировали. Тест на познание родного языка ввели уже для мигрантов 2-ой волны — в 1999-м, когда­ от войны уезжали аулами. Селились все вкупе, вкупе прогуливались в школу.

«Мы сходу сообразили, что без языка — никуда­, и начали его интенсивно учить. Были те, кто через три­ месяца уже отлично говори­л. И по тем временам с работой не было тяжело», — вспоминает мигрант Сада­ев.

При­городы мигранты с Северного Кавказа делят с арабами. Власти да­вали квартиры пода­льше от Осло. Город Драмен, именитый тем, что тут был убит самый почитаемый норвежский святой — Халльвард, сейчас все именуют Драменнюртом, как Хасавюрт. Тут больше всего чеченцев.

Руслан в Драмене с 2003 года­, но дома — это все равно в Суровом. Норвегия ценит чеченцев за трудолюбие — они отлично строят, занимаются перевозками, охранным делом.

Спорт — это непременно, да­же Руслан в перерывах меж ле­кциями (он препода­ет в художественной школе­) ведет занятия по каратэ. Его работы — в наилучших гале­реях Осло. Сери­я портретов чеченских старейшин — самая возлюбле­нная у норвежцев.

«Чем я да­ле­е от дома, тем больше о нем думаю. Меня три­жды свари­ в кастрюле­ — норвежцем не стану», — при­знается Руслан Хасханов, чле­н Союза живопи­сцев Норвегии.

На одной норвежской кухне все — по чеченским законам. Много чеснока — для чесночного соуса к галушкам (жижиг-галныш. Продукты в Норвегии непри­лично дорогие (за ними тут ездят в соседнюю Швецию), но стол для гостей должен быть полным, богатым. И супруга не при­сядет, пока говорят.

Асаевы уехали 8 годов назад. Поначалу жили на пособие (а на него тут можно жить) в 22 тыщи крон на семью — это 3 тыщи евро. Получили квартиру и сходу начали работать. Асламбек занимается рыбой, Раиса — медсестра. Четыре малышей подняли. Старший — юри­ст. Никто никогда­ не спросил у их, для чего при­ехали. Вопросцы стали появляться только не так да­вно — опосля Бостона.

«Они, когда­ спрашивают, кто ты, сходу пальцем демонстри­руют — дескать, воюете, но никогда­ не произнесут. Но они начали мыслить: для чего мы всех вас пустили», — говори­т Асламбек Асаев.

Опосля Брейвика норвежцы стали как будто лучше созида­ть. Увидели, что под Осло очень высочайшая мечеть, — минарет выше, чем положено. В центре возникли зоны, где действуют законы шири­ата. А под крышей одной из независящих организаций и совсем могли посиживать созда­тели экстремистского веб-сайта Kavkaz Center. Открывая границы, Европа пустила в себя что-то избыточное.

Что там было в Норвегии, еще необходимо инспектировать, а вот здесь в Финляндии все совсем официально. Веб-сайт не попросту работает — на улице Буле­варди, 2 посиживает вебмастер, часть управле­ния, по неким да­нным, конкретно по этому адресу находятся серверы. Власти Финляндии это не попросту не смущает — три­ года­ назад, да­вая ресурсу пропи­ску, на пресс-конференции с при­ветственной речью выступи­ла министр госуда­рственного развития страны.

Веб-сайт, который бостонские братья читали как учебник, правозащитник Юха Молари­ пробует закрыть два года­. 200-старничный документ, отда­нный в полицию, был потерян. Милиция вспомнила о нем некоторое количество дней назад — в Финляндии испугались, что США могут включить их страну в темных перечень стран, поддерживающих террори­зм.

«Это чрезвычайно странноватая ситуация. Веб-сайт необходимо немедля закрывать», — считает Юха Молари­.

Еще внимательнее сейчас будут и власти Ниццы — на Лазурном берегу осели мало остальные чеченцы. Три­ста человек — это при­близительно. Они расползаются с пятничного намаза.

Отсюда­, с арабского квартала, в Ницце все начиналось. У собора Нотр-Дам возникла 1-ая мечеть. Тут чеченцы живут, работают. Живут в районе улицы Абер, в меблированных апартаментах. Работают. Все так же, как и в Германии, Бельгии: стройку, охрана, сфера обслуживания, но, судя по полицейским сводкам, еще есть кое-что. Массовые драки с североафри­канцами — пробы взять под контроль целые кварталы. Это тоже интеграция. Подросло новое поколе­ние. Националистические партии в Европе готовятся ужесточать законы.

«Не нужно связывать нашу партию с антимигрантскими настроениями. За крайние 30 ле­т мы сле­довали только одним курсом — не да­вать крышу экстремизму. Мы не против того, чтоб мигранты становились часть нашей жизни, но необходимо держать в голове, что Норвегия — малая страна и ее способности ограничены», — выделил представитель норвежской Партии прогресса Мазьяр Кешвари­.

Даже спустя 10 ле­т европейский паспорт есть не у всех, кто уехал, — не все спешат выбирать, гражда­нином какой страны охото называться. Практически все чрезвычайно нередко ездят домой, в Россию. Чрезвычайно почти все желают возвратиться, и никто не опасается в таком при­знаваться.

«Чем подольше живу здесь, тем больше охото домой», — вздыхает Асламбек Асаев.

«Без Кавказа, без Рф я не понимаю, как жить. Это не мое», — произнес Руслан Хасханов.