Выставка современное искусство. Ужас погибели в обществе есть метод утверждения морального императива. С собой в могилу не возьмешь богатства, так что нечего обманывать близкого ради призрачной выгоды. Краса увядает и исчезает в земле, означает, тем, кому подфартило с физиономией и бицепсами, не стоит уж очень ими похваляться. За сотки лет функция погибели в европейской культуре не много поменялась.
Пускай в современном искусстве изредка встретишь благочестивых прихожан, не пропускающих воскресную мессу, сущность разговора о погибели все та же. Под крышей Музея экранной культуры «Манеж / МедиаАртЛаб» собрались 11 живописцев с проповедью смирения, напористого труда и медитативного постижения конечности всего сущего.
Посреди их есть как общепризнанные классики — Йозеф Бойс, Он Кавара, Билл Виола,-- так и живописцы, чьи имена российскому зрителю ничего не произнесут.
Всякий живописец знает, что страшна не погибель — в конце концов что мы о ней знаем? Страшна обстановочка, в какой происходит угасание жизни. Здесь отлично работает контраст («где стол был яств, там гроб стоит»).
В видеоработе Юлии Шарлотты Рихтер «Ты что-то слышишь» (2011) молодая германка ведает о том, как звучит крайний вздох умирающего, каковы признаки надвигающейся погибели и т.д.. Она то набирает воды в зеленоватую лейку, то шествует по саду, то посиживает на древесных мостках подобно ундине, поджидающей еще одну жертву.
В этом очевидном контрасте нет доп содержания: просто сад, просто женщина, просто описание погибели ровненьким тоном отлично приготовленного студента. У Рихтер, как и у остальных живописцев, есть одна неувязка: взявшись за такую тему, создатели не могут не претендовать на то, что знают о крайней точке больше нас. Хотя всякому ясно: мы с ними равны.
Так практически хоть какое выражение о погибели становится помпезным, пусть и снято на трясущуюся камеру. Безупречный пример технической скромности и возвышенного пафоса в одном флаконе — «Я умру» Яна Чжэньчжуна (2007), многоканального видео, где 10-ки людей повторяют фразу, вынесенную в название работы. Тоже, кстати, пример контраста: люди живы, глядят в объектив хорошими очами, но молвят, что умрут. Такие слова можно огласить на ходу, чтоб посодействовать человеку с камерой попасть на Венецианскую биеннале (где эта работа в первый раз демонстрировалась). А можно придти к ней в итоге долголетнего кризиса среднего возраста. У Чжэньчжуна все люди равны перед итогом собственного существования. Количество, как и у почти всех китайских живописцев, включая мировую звезду диссидентства Ай Вэйвэя, оказывается важнее глубины, а ведь лишь она имеет значение. Урок смирения, идущий с Востока, не падает на приготовленную почву, хоть ты тресни.
Есть и иная декорация для погибели, может быть, еще больше мелодраматическая. Это демонстрация рутины умирания. Здесь нет соперников у худших образчиков российских больниц, засасывающих пациентов и гостей в томительную нору ожидания. Грязюка, равнодушие и специфичный юмор медсестер и докторов нагонит на всякого больше ужаса погибели, чем неважно какая картина, хоть передвигающаяся, хоть статичная. По сопоставлению с таковым опытом документальный кинофильм Анны Хепп «День и вечность» (2009) о 93-летней Доротее и ее ежедневной жизни смотрится маркетинговым роликом, который полностью быть может применен германским Министерством туризма.
Это обычная и удобная жизнь, которую скрашивает протестантская этика: ни при каких обстоятельствах нельзя отрешаться от каждодневного труда, который сделал и делает тебя человеком. И все-же еще лучше — незапятнанная притча, как у Билла Виолы, художника, которого нередко костерят за непристойность.
В какой-то момент большая часть людей приходит к тому, что относительно крайней черты лучше придерживаться сказочных верований, и ограничить их может лишь фантазия. Виола в «Переходе» (1991) мешает метафоры загробного мира из различных цивилизаций в прекрасную и медитативную консистенция. И для тех, у кого аллергия на традиционную метафизику старых религий мира, его видео — бальзам на душу.