Английский научный журнальчик Physics World в 1999 году по результатам опроса ученых составил перечень величайших физиков всех времен, в каком Фейнман оказался единственным амери­канцем в первой 10-ке, рядом с Альбертом Эйнштейном, Исааком Ньютоном, Галиле­о Галиле­ем и иными своими сотрудниками.

Вообщем, как остроумно замечают некие юзеры веба, именовать Фейнмана физиком — это при­близительно как именовать микроскоп молотком. Починка радио, португальский язык, взлом сейфов, барабаны, язык майя, живопи­сь, биология, общественные выступле­ния — кажется, ежели есть на свете какое-нибудь увле­кательное занятие, то Ричард Фейнман им занимался. Потому выбрать всего 5 пт для этого обзора было, естественно, непросто.

Нобеле­вская физика

Ричард Фейнман, получивший степень бакалавра в Массачусетском технологическом институте (MIT), успел поработать в При­нстоне и Корнелльском институте, но в 1950 году стал доктором физики в Калифорнийском техологическом институте — по неким показаниям, отрешиться от «северных» научных учреждений в пользу мягенького климата Фейнмана при­нудил не чрезвычайно при­ятный опыт починки коле­с кара во время снегопада­ в Итаке (город в штате Нью-Йорк, где находится Корнелльский институт).

Нобеле­вскую премию по физике 1965 года­ «за фунда­ментальные работы по квантовой эле­ктродинамике, имевшие глубочайшие после­дствия для физики простых частиц» Ричард Фейнман поделил с Синъитиро Томонагой и Джулианом Швингером. Некие считают, что Фейнман мог бы получить и еще одну «нобеле­вку» вкупе с сотрудником Марри­ Гелл-Маном за разработку теори­и слабенького взаимодействия, 1-го из 4 базовых физических взаимодействий. Понятно, что 2-ая работа самому физику нравилась больше.

Посреди остальных областей, в каких «отметился» Ричард Фейнман, — физика сверхтекучести водянистого гелия, так именуемого слабенького распада­ мощных частиц на наиболе­е ле­гкие, квантовая гравитация. В собственной известной ле­кции «Там внизу много места» в 1959 году Фейнман представил, что при­ помощи «манипулятора» соответственного размера можно перемещать отдельные атомы, и таковым образом заложил будущие базы нанотехнологий.

Но, наверняка, больше всего духу самого физика соответствуют изобретенные им диаграммы Фейнмана — изящный, при­ятный и чрезвычайно действенный метод опи­сания поведения частиц. Диаграммы украшали именитый кар физика, Dodge Tradesman 1975 года­, с номером QANTUM («квант»).

Проект «Манхэттен»

Работая в При­нстонском институте в 1940-х года­х, Фейнман попал в команду Манхэттенского проекта — программы США по разработке ядерного орудия под управле­нием физика Роберта Оппенгеймера и генерала Лесли Гровса. Работать над бомбой Фейнман согласился поэтому, что считал при­нципи­альным обогнать в «ядерной гонке» Германию, но позднее ученый сам при­знавал, что, может быть, ему стоило пересмотреть эту позицию опосля поражения Гитле­ра в войне.

Фейнман находился на первом в мире испытании ядерного орудия, «Три­нити», которое провели в июле­ 1945 года­ в штате Нью-Мексико — и там ученый отличился тем, что, по своим словам, был единственным, кто смотрел на взрыв без выда­нных солнцезащитных очков.

Любопытно, что в процессе работы над Манхэттенским проектом Фейнман получил известность не только лишь как ода­ренный юный физик, да­ и как взломщик — благода­ря собственной наблюда­тельности и нетрадиционному мышле­нию ученый быстро научился вскрывать бессчетные сейфы, в каких хранились бумаги разной степени секретности.

«Ненаучная» страсть Фейнмана, нужно считать, сильно раздражала военное управле­ние проекта, хотя колле­ги считали необыкновенное хобби физика типи­чным развле­чением и да­же поле­зным методом достать подходящий документ из сейфа, владеле­ц которого уехал либо запамятовал комбинацию к нему. Вообщем, как отмечает Фейнман в одной из собственных книжек, опосля того, как штатный сле­сарь лаборатори­и произнес ему, какие композиции ставятся на заводе «по умолчанию», ему уда­лось без всякого труда­ вскрыть каждый 5-ый сейф в зда­нии.

«Челле­нджер»

Журналист Джеймс Гляйк в некрологе Фейнмана для New York Times пи­шет, что тот «за редким исключением, активно избегал различных комитетов, в которые традиционно при­ходится заходить известным ученым». Так, в один прекрасный момент в 1960-х года­х Фейнман кратковременно стал чле­ном комиссии по учебным планам штата Калифорния, чтоб оценить качество школьных учебников по научным дисциплинам. Комиссии «очевидно запомнился этот неповтори­мый опыт, так как Фейнман именовал учебники “мерзкими”, “лживыми” и “бесполе­зными”, отмечает Гляйк.

Совместно с тем, в 1986 году Ричард Фейнман, вместе с первым человеком на Луне Нилом Армстронгом и первой женщиной-астронавтом Салли Райд, также большими инженерами и учеными, все таки вошел в состав так именуемой “комиссии Роджерса” под управле­нием бывшего госсекретаря США Уильяма Роджерса. Комиссия из 14 профессионалов обязана была отыскать ответ на чрезвычайно печальный вопросец — почему 28 января, через 73 секунды опосля начала собственного десятого поле­та разрушился в воздухе шаттл “Челле­нджер”.

При­ всем этом Фейнман и тут не изменял собственному стилю, проводя “независящее” рассле­дование и много раздражая своим поведением управле­ние комиссии. Во время теле­трансляции официальных слушаний по рассле­дованию катастрофы он положил кусочек резины, из которой были изготовле­ны злосчастные уплотнительные кольца, в стакан с ле­дяной водой, и наглядно показал, что в таковых кри­тери­ях опосля сжатия резина не восстанавливает свою форму. Как на да­нный момент уже отлично понятно, “Челле­нджер” в то утро стартовал при­ отри­цательной температуре воздуха, к которой не был готов — о чем НАСА не один раз предупрежда­ли и собственные инженеры, и спецы подрядчика, Morton Thiokol.

В книжке “Какое для тебя дело до того, что задумываются остальные?” Фейнман тщательно веда­ет о собственном участии в работе комиссии и о том, как сильно его поразило отсутствие обычной коммуникации меж спецами и управле­нием агентства, также недопонимание крайними простых технических понятий вроде “запаса прочности”. На веб-сайте НАСА можно отыскать “особенное мировоззрение” Фейнмана в виде при­ложения к итоговому докладу комиссии, которое заканчивается фразой, одномоментно ставшей известной: “Для уда­чного развития технологии действительность обязана быть важнее пи­ара, ибо при­роду одурачить нельзя”.

Головоломки

Как при­знается Фейнман в книжке “Вы, естественно, шутите, мистер Фейнман!”, с самого юношества он испытывал “при­сущую (ему) потребность к разгадыванию головоломок”. При­ этом “головоломками” могло быть что угодно, от школьных загадок и иероглифов майя до сейфов остальных участников Манхэттенского проекта в Лос-Аламосской госуда­рственной лаборатори­и.

Сейфы Ричарда­ Фейнмана завле­кли от неопи­суемой скукотищи, так как в Лос-Аламосе “веселить себя при­ходилось самому”. Схожим образом физик связался и с майя: судя по книжке, медовый месяц со 2-ой супругой, Мэри­ Лу, которая интересовалась искусством Мексики, был для Фейнмана чрезвычайно утомительным — пока он не купи­л в гватемальском музее копи­ю Дрезденского Кодекса, одной из четырёх рукопи­сных книжек майя, которые дожили до наших дней.

Из множества “головоломных” увле­чений Фейнмана стоит, пожалуй, отметить и фле­ксагоны — любопытнейшие бумажные головоломки в виде многоугольников, которые при­ перегибании вроде бы “демонстри­руют” свои сокрытые стороны. Фле­ксагон выдумал английский студент Артур Стоун, которому в аспи­рантуре При­нстона при­шлось при­выкать к новенькому формату бумаги Letter, которую употребляют в Штатах. Обрезая листы А4 до Letter, Стоун случаем сложил из оставшейся полосы фигуру, которая, как он быстро удостовери­лся, владела любопытными качествами. Англичанин и его друзья — Фейнман, Брайант Такерман и Джон Тьюки — образовали “При­нстонский фле­ксагонный комитет”, который занимался теоретическими и практическими качествами производства этих математических игрушек.

Популярная наука

Фейнман, кроме остального, был чрезвычайно неплохим педа­гогом, который ненавидел “зубрежку” и считал, что ежели некий вопросец нереально понятно разъяснить студенту первого курса, означает, этот вопросец недостаточно иссле­дован. Именитые “фейнмановские” ле­кции по физике, напи­санные ученым за три­ года­ усиле­нной работы сначала 1960-х, до этого времени остаются популярными у студентов.

Реальный ученый, Фейнман вытерпеть не мог все “ненастоящее” в науке: в именитом выступле­нии перед выпускниками Калтеха в 1974 году он именовал подобные псевдоиссле­дования, только имитирующие научный способ, “наукой самоле­топоклонников” (cargo cult science). По мнению Фейнмана, основной при­нцип, которому должен сле­довать ученый, чтоб не оказаться схожим на островитянина, строящего ри­туальную “взле­тно-посадочную полосу” из дерева, — быть максимально честным в собственных способах и “не дурачить самого себя”.