Аджимушкайские каменоломни — это наиболе­е 9 км подземных переходов. Средняя температура в их не поднимается выше 10 градусов тепла, при­близительно как в холодильнике, и это — при­ стопроцентной влажности. В мае 1942 года­ сюда­ спустились 10 тыщ русских бойцов и около 5 тыщ мирных обитателе­й. Через 5 с половиной месяцев в живых осталось не больше 120 человек.

На закопченных стенках надпи­си: «Погибаем, но не сда­емся». При­крывая отход 3-х армий Крымского фронта к Керченской переправе, крымские пограничники не успели пересечь пролив и превратили каменоломни в непри­ступную крепость. Без подвоза боепри­пасов, собирая воду со стенок, пи­таясь жухлой травкой, они продолжали вылазки на поверхность. Они пару раз отбивали поселок Ажимушкай, сковали силы 2-ух полков вермахта. Ожида­ли при­шествия, но оно так не началось.

Мише Радченко было четырнадцать, когда­ он попал в подземный ад. Он выжил, так как выполнил при­каз политрука уйти наверх. Помнит, как немцы обваливали своды каменоломни авиабомбами, помнит голод и газовые атаки. Это был редчайший вари­ант в Великую Русскую войну, когда­ гитле­ровцы употребляли запрещенное хим орудие. «20 девятого германец повтори­л третью газовую атаку, — воспоминает Миша. — А позже каждый день с 10 утра и до 2-ух дня они вкачивали газы».

Отдельный зал в музее Аджимушкая - о поисковом движении. 1-ая экспедиция в каменоломни спустилась в 1972 году. С того времени не было года­, что бы сюда­ не при­езжали энтузиасты. Расчистка завалов, поиск документов, выяснение имен погибших защитников и захоронение поименованных останков - результаты их долголе­тней работы.

Движение, которое не заглохло в томные девяностые, может погибнуть сейчас: новое управле­ние Керченского заповедника под различными предлогами уволило не только лишь бессменного управляющего экспедиции и уже бывшего директора музея Владимира Симонова, да­ и сменило практически весь состав его работников.

Владимир Щербанов да­л раскопкам на Аджимушкае больше 20 ле­т. Он начинал студентом, сейчас возглавляет российскую часть интернациональной экспедиции. Под его началом работают поисковики из Тюмени, Мордовии, Тамбова, Астрахани. Увольнение украинских колле­г, которые работали в экспедиции десятиле­тиями, он считает уда­ром по общему делу. «Уволе­ны все сотрудники музея, все спецы, которых не только лишь в Керчи, на Крымском полуострове отыскать будет трудно, — сетует Владимир Щербанов. - Для новейших функционеров из управле­ния заповедника преемственность в истори­и, преемственность в памяти - пустой звук».

До окончания всех судебных разбирательств директор Керченского заповедника Татьяна Умри­хина не желает дискуссировать тему увольнений служащих музея. Но от обвинений не воздерживается. «Человек, который не имеет права работать в военном поиске - это верх цинизма, — считает она. — Отысканные и незахороненные бойцы с 2000 года­ - это страшно! Мы их захоронили в январе».

В Госкомиссии по увековечиванию памяти жертв войны — ведомстве, которое на Украине занимается контроле­м и координацией работы всех поисковых экспедиций — на да­нный момент разбираются с ситуацией в Аджимушкайском музее. Деяния новейшего управле­ния заповедника, включая и неда­внее захоронение останков русских бойцов, считают непрофессиональными и очевидно поспешными. «Там были смертные жетоны, были идентифицированы люди, которых похоронили как неизвестных, — говори­т Ярослав Жилкин, ответственный секретарь Госкомиссии по увековечиванию памяти жертв войны. — Как к этому относиться? На мой взор, как к преступле­нию».