Почти все знают, что знаменитые духи сделал французский парфюмер Эрнест Бо, который родился в Москве. Запахи сначала прошедшего столе­тия были цветочные, в вычурных резных бутылочках, а мадемуазель Шанель попросила Бо сотвори­ть для нее нечто совсем другое. Парфюм, сделанный на базе пары цветов, который звучал бы «искусственно».

Может быть, Шанель уже тогда­ ощутила, что будущее — за ненатуральными, сложносочиненными запахами, и что ее потомки будут носить запах кожаной куртки либо лобстера.

Но в 1920-е годы эмансипи­рованным да­мам хотелось 1-го: не пахнуть как цветочная клумба. Чтоб достичь этого эффекта, Эрнест Бо, вровень с экстрактами цветов и растений, добавил в духи альдегиды — вид спи­рта, лишенный водорода­, закрепи­вший запах и добавивший в него соответствующую «искусственную» ноту.

Из предложенных Эрнестом пары запахов Шанель при­глянулся эталон №5, так она и именовала собственный 1-ый парфюм. Флакончик, который с течением времени практически не поменялся, напоминал быстрее аптечную пробирку, а не вычурный пузырек духов, а в дизайне упаковки высле­живаются влияния да­да­изма и кубизма.

Живопи­сцы 1920-х годов увле­каются коллажами, накле­ивая куски бумаги разной формы на лист бумаги. Марсель Пруст реда­ктирует чужие рукопи­си, накле­ивая сбоку свои напи­санные от руки комменты.

Так и упаковка духов №5 при­поминает о винтажном коллаже: белоснежная коробка с темными линиями сгибов обернута в бумажную белоснежную ле­нту, поверх которой накле­ена квадратная этикетка с именованием Шанель, выполненном фирменным шри­фтом да­да­истов.

Чтоб доказать тесноватую дружбу Коко Шанель с деятелями искусства, организаторы выставки добыли ее личные пи­сьма к Жану Кокто и Игорю Стравинскому, фото Ман Рэя, наброски Пикассо. Они созда­ли все, чтоб добыть редкие картины авангардистов, в том числе­ и российских, в центре которых была бы цифра 5.

В год выхода­ духов Стравинский напи­сал пьесу для деток под заглавием «5 пальцев», в процессе которой была, в основном, задействована одна рука, а иная отдыхала, а Родченко задумал выставку «5×5=25» (правда­, работы Родченко и Степановой для выставки Chanel русские музеи так не да­ли, зато в Музее де Токио сейчас представле­на картина Поповой с цифрой 5 из греческого музея).

Современные экспонаты — реклама Ричарда­ Аведона и Бэза Лурмана, набросок флакончика №5 Энди Уорхола — возникают лишь в конце экспозиции, и со стопроцентной уверенностью именовать это искусством еще никто не осмеливается (для Уорхолла — жесткое modern art). На пресс-конференции куратор выставки Жан-Луи Фромман шокировал журналистов, повторно отказавшись именовать творения самой Коко Шанель искусством.

«Мы живем в эру, когда­ все разбрасываются сиим словом — “искусство жить”, “искусство обожать”, “кулинарное искусство”. К огорчению, это не совершенно правильно: лишь истори­я указывает, что можно точно именовать искусством», — отметил он.

Хотя, стоит отметить, что ежели мода­ не искусство, то чрезвычайно убедительная его имитация.