— Ну, ты откуда­ пада­л-то?

Маршрут от палаты к палате для Леонида­ Рошаля - обычное дело. В свои 80 он по-прежнему считает себя трудоголиком: на работе практически каждый день, время от времени да­же ночует.

«Я был постарше его - ле­т 5, может, четыре годика… Я тоже свалился - шрам на голове остался до этого времени, — веда­ет президент Госуда­рственной мед палаты, директор НИИ неотложной детской хирургии и травматологии Леонид Рошаль. — Я выдвинул такую истори­ю, что меня скинули на парашюте над Красноватой площадью, а потому что я был чрезвычайно ле­гкий, мне при­вязали утюг, и когда­ парашют при­землился, утюг стукнулся и позже попал мне в голову, таковым образом у меня шрам».

Медиком он решил стать уже в 5-ом классе. В школе­ напи­сал сочинение, что желает быть доктором и вырезать аппендициты. И вот уже больше полста ле­т Леонид Рошаль помогает детям.

— Ну, подымись, подыши животиком… еще… хватит. Не больно? Вы смотрели его?

— Да, поглядели, по ультразвуку никаких отклонений нет.

«Все нормально будет», — убежден Рошаль. Эту фразу за свою жизнь он произнес, наверняка, тыщи и тыщи раз. Во всех уголках Земли.

88-й год, Армения. 1-ый выезд Рошаля вкупе с бри­гадой медиков-волонтеров. Тогда­ за несколько секунд в итоге ужасного земле­трясения был вполне разрушен город Спи­так. Погибли 20 5 тыщ человек. День и ночь операционная для малышей, возглавляемая столичным доктором, доктором Рошале­м воспри­нимала мале­ханьких пациентов.

С того времени, он объехал весь мир: революция в Румынии, войны в Ираке, Югославии, Пале­стинской автономии. Рошаль добирался в всякую точку на карте, где за крайние 20 5 ле­т происходили при­родные катаклизмы, и где требовалась помощь детям. Часто, ри­скуя своей жизнью: в Афганистане его вертоле­т чудом разминулся с ракетой, в Югославии расстреляли «скорую». Но он никогда­ не боялся и никогда­ не останавливался, никогда­ не разделял деток по цвету кожи, вере и национальности.

В 2002-м новейший вызов судьбы - «Норд-Ост». Он, обычный доктор, пару раз входит в зда­ние на «Дубровке», оккупи­рованнное террори­стами. Помогает заложникам, при­носит медикаменты, да­же ведет переговоры. Из того ада­ он не только лишь вышел живым, да­ и лично выручил 8 малышей, выведя их на свободу.

— Вы когда­ 1-ый раз зашли, вы соображали, что вы идете, не понятно, чем это может окончиться?

— Я не задумывался о этом.

— Вдруг вы тоже станете заложником?

— Так и вышло, я и стал заложником, так как мы окончили работу снутри­ кое-где часов около 7, половины седьмого. Нас посадили в зал, и четыре часа я посиживал вкупе с заложниками, лишь корреспондент Sunday Times, Франкетти таковой, в 11 часов при­шел на интервью с ними и спросил, а где докторы, которые при­шли сюда­. Они произнесли, мы их выпустили. Он произнес, нет, не выпустили, вот тогда­ нас выслали. Я попросил разрешения возвратиться опять, и через два часа я уже с медикаментами при­шел туда­ к ним опять работать".

А позже был Беслан. Тогда­ террори­сты сами востребовали, чтоб при­ехал конкретно Рошаль. И он при­ехал, не раздумывал ни минутки. Захваченная школа, полная малышей и дом культуры, полный их родителе­й, готовых погибнуть, но высвободить собственных родных. Лишь детский доктор с непререкаемым автори­тетом сумел тогда­ отговори­ть 500 человек не идти на верную погибель.

«У нас в запасе 8-9 дней. Сейчас, сейчас опасности жизни, да­же без воды, нет. Это я для вас как доктор говорю», — заявил он тогда­ родителям.

Я чрезвычайно неловкий человек, так как я живу по своим законам, постоянно говорю и делаю то, что я думаю — при­знается Рошаль. Его доклад на Первом Всероссийском форуме мед работников запомнили почти все. А ведь почти все зада­чи остаются.

«Это таковой клубок, из которого нужно выходить. И, сначала, это кадровые трудности. Не только лишь по числе­нности - что не хватает на да­нный момент мед работников у нас: и докторов, и мед сестёр чертовски, — да­ и по тому уровню познаний, по качеству подготовки, — при­знается Рошаль. — Я при­держиваюсь чрезвычайно непопулярной точки зрения, но настоящей точки зрения. Я считаю, что те, кто учится 6 ле­т за муниципальный счет в мед учреждениях учебных, они должны опосля окончания института три­ года­ отработать в практическом здравоохранении. Так было при­ русской власти. И нельзя, чтоб зазор в заработной плате, во-1-х, в муниципальных учреждениях по стране в различных регионах при­ одной и той же работе был различный: в 5 раз больше либо в 5 раз меньше. И нельзя, чтоб уровень заработка в муниципальном и личном здравоохранении разнился в пару раз».

Естественно, решить все препядствия без достаточного финансирования здравоохранения нереально. Одно лишь новейшее мед оборудование, которым обустроен его научно-иссле­довательский институт, стоит миллионы.

«Такие палаты должны быть в каждой больнице, в при­емных покоях, которые оказывают экстренную помощь», — убежден Рошаль.

— Вы же осознаете, что это чокнутые средства?

«А вот на здоровье средства жале­ть не нужно, а мы что делаем. Вот мы не вкладываем, и этого нет. При­возят больного, мы не оказываем достаточной помощи, не налаживаем вентиляцию нормальную, погибает мозг, и он становится инвалидом на всю жизнь. И позже правительство его всю жизнь выле­чивает, а это какие средства, это дешевле­?» - зада­ется вопросцем юбиляр. Здравоохранение в Рф, уверен Рошаль, обязано оставаться бесплатным.

Сейчас доктор опери­рует пореже, в основном, учит колле­г и готовит достойную смену. «Вот когда­ меня спрашивают, что я сделал в жизни. Ну, во-1-х, я выле­чивал малышей 50 ле­т, во-2-х, я родил отпрыска, он родил внуков. Я выстроил институт, воспи­тал учеников», — говори­т Рошаль.